Марк Тольц
(© Mark Tolts), Иерусалим

Приложение:
Написанное более 30 лет назад письмо Л.Е.Дарского М.С.Тольцу о проблемах
изучения брачного статуса.

Материал получен 26 января 2005.
Приносим извинения за  задержку публикации в связи с отсутствием администратора.

Вспоминая учителя : К 75-летию Л.Е. Дарского

Точно помню одно – наша встреча произошла в то теперь далекое время, когда его первой книге (Дарский Л.Е. Формирование семьи. М.: Статистика, 1972) еще предстояло быть напечатанной. В ответ на мой вопрос о ней, он показал на портфель, где находилась ее верстка. Научная биография Л.Е. – так он всегда подписывал свои письма ко мне – уже написана.[1] Она подробна и объективна. Но все-таки к ней можно сделать несколько важных дополнений. Ведь Л.Е. был моим учителем, а впоследствии и другом. Я оказался одним из немногих, кто проводил его в последний путь, который закончился в Тель-Авиве.

Совсем недавно мой брат, читая книгу о послевоенной Москве, вдруг сказал: «А ты знаешь, что твое знакомство с Дарским могло и не состояться?» Известно, что Л.Е. получил юридическое образование. Но оказывается его, вероятно, первая, и несомненно острейшая, встреча с криминалитетом советской столицы произошла 7 апреля 1946 года.[2] Вся семья Дарских тогда подверглась вооруженному налету. Уже было произнесено: «Ну, что прикончить их?» Но главарь бандитов на это ничего не ответил, и те просто ушли из ограбленной квартиры. Милицейский протокол потом отметил,  что среди переживших налет был «ученик восьмого класса Леонид».

Он всегда очень уважительно отзывался о социал-гигиенистах. Именно в учреждениях Минздрава начинался его научный путь. Об этой поре его жизни имеется следующая информация:  «В отделе санитарной статистики Института социальной гигиены и организации здравоохранения им. Н.А. Семашко были исчислены [после переписи населения 1959 г. краткие таблицы смертности] для всех союзных республик (А.М. Мерков, Л.Е.Дарский).»[3]

Помню, что в годы моего ученичества Л.Е. рекомендовал читать книги А.М. Меркова. И еще он первый рассказал мне о другом замечательном социал-гигиенисте – Г.А. Баткисе. Его он неизменно вспоминал, когда вставала проблема «ультраподвижного населения». Л.Е. на протяжении многих лет дружил с М.С. Бедным, виднейшим социал-гигиенистом своего поколения. Он восхищался смелостью друга, когда тому удавалось печатать данные о внебрачной рождаемости и абортах, столь редкие в советских публикациях тех лет.[4]

Личная смелость самого Л.Е. проявилась тогда, когда он взялся консультировать исследование С. Максудова, правозащитника и диссидента, по демографической истории СССР. Было это в конце 1970-х, а разоблачение преступлений сталинского режима в то время, мягко говоря, не приветствовалось. Впоследствии, уже после эмиграции автора в США, появилась интересная книга.[5]

Известно, что Л.Е. был ученым, придававшим огромное значение вопросам методологии. Тут я должен, прежде всего, назвать его кредо: «Нет плохих показателей, но недопустимо неправильное их применение.» Здесь он имел в виду, что используя те или иные измерители, мы всегда должны знать и помнить пределы их эвристических возможностей.

Подходы, разработанные в одной области демографии, постоянно повторял Л.Е., могут найти применение для решения задач в других ее областях. Досконально зная методы измерения смертности, он говорил, о том, что используемые там подходы могут быть взяты за образец в изучении брачности,[6] которая на многие годы, по его предложению, стала главным предметом моих занятий.

Он был удивительно щедрым человеком. Свой талант методолога Л.Е был готов отдавать другим. В этом он был особенно необыкновенной личностью. Тратил иногда не часы, а целые дни на решение проблем, которые стояли перед коллегами. Тому сохранились конкретные свидетельства, когда его имя упомянуто в их публикациях:

• «Такое решение было предложено Л. Е. Дарским.»[7]
• «Методика ... предложена Л. Е. Дарским.»[8]

Это только два примера. Наверняка, были и другие. Конечно, отмеченное тоже часть его научного наследия, которую мы обязаны помнить.

Более того, Л.Е. являл собой уникальный тип ученого, который мог просто увлечься интересной задачей, а решив ее позволял воспроизвести результат в работе другого. Пример тому, его таблица овдовения для 1896-1897 гг. (Надо отметить, что вычисления такого рода в 1970-е были еще весьма трудоемки, а считал он такие вещи сам.) Построил Л.Е. ее специально для моей статьи.[9] Это позволило оценить доли женщин, овдовевших в первом браке для различных возрастных групп. Им же для данной статьи рассчитана структура стационарного населения по брачному состоянию для Европейской России за 1896-1897 гг. Все это тоже часть его научного наследия, которую мы не должны забывать.

Л.Е. любил и много работал в соавторстве. Свидетельством того является список его публикаций.[10] Основная часть плодотворной научной карьеры Л.Е.  счастливо прошла в Отделе/Отделении демографии НИИ Статистики.[11] В столь далекие теперь 1970-е, в пору моего ученичества, там царила совершенно особенная научная и человеческая атмосфера. Это был настоящий НИИЧАВО – совсем как у Стругацких.

Л.Е. не был «добреньким дяденькой». Он умел быть требовательным. Так, в самом начале моего освоения проблем брачности Л.Е. предложил познакомиться с одной из очень серьезных работ французского демографа П. Депуа на языке оригинала. (Мои познания в этом языке в то время были почти нулевые, что он прекрасно знал.) Сам же уехал, кажется, в дом отдыха. Пришлось без него разбираться в сложном математическом тексте на незнакомом языке, раз он считал это необходимым. Получилось. По возвращении Л.Е. не забыл убедиться, что я проштудировал и понял статью.

Сам он любил работу с языками. До последних дней своей жизни дружил с такими переводчиками как В. Гопман и И. Дашевская, с которыми раньше подготовил к публикации многие переводы демографических текстов. Под руководством Л.Е. был составлен специальный демографический англо-русский словарь.[12] До сих пор это малотиражное издание остается единственным в данной области. Мне кажется, что такой словарь очень нужен и сейчас российским специалистам, а значит заслуживает переиздания.

Л.Е. был в курсе всех достижений мировой демографии. Его библиотека восхищала своей полнотой. В пору «железного занавеса» там,  кажется, была вся серьезная зарубежная литература по демографии. Его жена Светлана вспоминает, что большинство книг ему или дарили лично зарубежные коллеги, во время тогда нечастых посещений СССР, или присылали во многих случаях с оказией.

Конечно, «железный занавес» был реальностью. После поездки в 1968 году в Болгарию Л.Е. два десятка лет был «невыездным». Зарубежные коллеги не знали даты его рождения, но знали его работы.[13] Не получалось по условиям того времени публиковать на Западе оригинальные исследования, зато переводы его работ не раз выходили там. Вторая книга Л.Е., написанная в соавторстве (Белова В.А., Дарский Л.Е. Статистика мнений в изучении рождаемости. М.: Статистика, 1972), была полностью переведена на английский, что остается до сих пор малоизвестным фактом в самой России.[14]

Мое поколение «бывших советских» демографов выросло на русском переводе учебника Р. Пресса.[15] Потому мне особенно приятно было прочитать дарственную надпись, которую сделал этот выдающийся демограф на своей последней книге (Pressat R. Eleménts de démographie mathématique. Paris: AIDELF, 1995), когда прислал ее Л.Е.:

 Когда «железный занавес», наконец, пал Л.Е. не раз приглашался в известные научные центры Европы. Началась пора продолжительных рабочих визитов в Вену, Париж и Гронинген (Нидерланды). Эти поездки оказались весьма плодотворны. Так, я могу пополнить список его публикаций двумя заметными работами, которые появились в результате этих поездок.[16]

 Голландский демограф  мирового класса Фр. Вилликенс, узнав о его смерти, как бы выражая чувства всех тех, кто понимал значение личности Л.Е. нашел совершенно верные слова:[17]

 Леонид Дарский был видным ученым и незаурядным человеком. […] Мне выпало счастье быть знакомым с ним. Навсегда запомниться и его негромкий, спокойный голос, и доброжелательная манера общения, и его энциклопедические познания, и способность к глубокому научному анализу. Доктор Дарский будет жить в нашей памяти как один из крупнейших российских демографов, чьи исследования оказали значительное влияние на понимание проблем населении, причем далеко за пределами России и бывшего Советского Союза. Многочисленные работы, написанные им, широко используются в наших учебных программах, и замечательно, что его знания и эрудиция способствуют воспитанию демографов нового поколения.